Феномен огораживания
Границы и отношение к границам - важнейший индикатор, по которому определяется уровень свободы или несвободы общества.
Разумеется, это неспроста. Ибо сама природа свободы - это возможность свободно перемещаться по миру физически или хотя бы в мыслях, открывая для себя что-то новое на сопредельных, ранее не известных территориях.
Любая свобода возможна лишь при наличии проницаемых границ, более того, наиболее свободолюбивые люди в любом обществе подобно нескомпенсированному электрическому потенциалу выталкиваются именно к его внешней границе, и живут по сути не внутри этого общества, а по поверхности его контакта с внешним миром. В западном обществе, сформировавшемся на зыбкой границе земля-море, этой поверхностью выступало всё побережье, и возможность уплыть от доморощенных тиранов к чужим берегам сыграла важнейшую роль как минимум дважды: при становлении античной эллинской культуры в 7-3 в.в. до н.э. и культуры западной, европейской 15-19 в.в. И нет ничего удивительного, что именно эти две культуры явили в своё время мировой образцы демократии, свободной личности и синтеза идей, приведших к великому культурному и технологическому прогрессу.
В сравнении с ними общества замкнутые в границах континентов исторически собирались совершенно иным образом: как собирается в космосе масса, слипаясь из отдельных пылинок и комков в глыбы и небесные тела. Достигая имперских размеров, такие общества фактически уничтожали для свободолюбивого элемента внутри себя любую возможность скрыться от тотального контроля со стороны организованного в иерархическую пирамиду чиновничества и силовых структур. Максимально непроницаемые внешние границы и фактическое отсутствие границ внутренних (но, конечно, не для простого населения, а для членов правящей стаи) создают общество-тюрьму - рай для прирождённых тюремщиков (среди которых всегда преобладает соционический ченосенсорно-бетанский элемент) и ад для всех прочих, но особенно для тех, кто обладает личным достоинством и не желает ложиться под правящую клику, покорно обслуживать её ненасытные потребности. Увы, пока иерархическая пирамида существует, общество континентального типа не только успешно, поколение за поколением, изводит в себе все ростки демократии, но также и осуществляет прямой или косвенный геноцид наиболее свободолюбивой своей части. Тем самым чем дольше подобное общество будет существовать, тем меньше вероятность его будущего разрушения - ибо со временем отрицательный отбор приведёт к тому, что сопротивляться генеральной линии просто станет некому.
Таким образом, индивидуальная мобильность и финансовая независимость от существующей политической машины, возможность скрыться на сопредельной территории от преследования стаи опьяневших от своей безнаказанности местных хищников - критически важная функция для существования любой оппозиции, любого свободного общества. Именно потому авторитарная власть всегда и везде, во-первых, стремится ограничить право людей на свободное передвижение, прикрепить к земле и недвижимому имуществу, во-вторых, лишить источников к существованию помимо тех, что полностью принадлежат и контролируются этой властью, и, в-третьих, объявить преступлением сам факт проникновения извне каких-либо идей и неподконтрольных ей капиталов, изменить общественное мнение так, чтобы оно согласилось и свыклось с таким мнением, стало считать его безусловной нормой, а не искусственно навязанным ограничением.
Если в демократическом обществе граница - это проницаемая для потока идей, людей и денег мембрана, то в авторитарном - это железный занавес, чётко делящий мир на своих и чужих. Существование такого "занавеса" обычно в массовом сознании оправдывается тем, что-де народ - это почти как ребёнок, а мудрая власть, взявшая на себя роль родителя, ограждает этого неразумного ребёнка от вредоносного влияния злого внешнего мира. Не буду спорить, если речь идёт о человеческих детях, иногда этот подход отчасти и оправдан. Но лишь до некоторых пор: ибо дети, как известно, имеют свойство расти. А далее возможны варианты. Некоторым везёт с родителями, и они вовремя и легко отпускают своих детей. У некоторых родители, исходя из лучших побуждений, всё-таки не чувствуют меры своей заботы и, со временем, она превращается в глазах ребёнка в навязчивую, унижающую его достоинство как личности опеку, из которой вырываться приходится силой. А иногда ведь бывает и ещё хуже, и кто-то выращивает себе детей по сути как бесплатных рабов, сызмальства подавляя их личность наказаниями или внушением мыслей, что те в неоплатном долгу перед ним...
Впрочем, если речь идёт не о людях, но о народах, применима ли такая аналогия в принципе? Сложно сказать. В любом, случае, аналогия не прямая, и есть очень важные различия.
Так, во-первых, всегда встаёт вопрос - а кто, собственно, дал правящему классу право считать себя родителем, быть за "старшего"? Ведь власть в человеческом обществе слабо зависит от реального возраста и психологических качеств её конкретных обладателей. Если попробовать серьёзно разобраться в вопросе, почти всегда приходишь к тому, что власть однажды сама провозгласила себя таковой, утвердив своё право распоряжаться, судить и миловать при помощи силы, превосходящей по своему уровню организации те сообщества, что перешли под её контроль.
Во-вторых, следует помнить, что нынешний период естественного общества - период иерархически устроенных государств в общей истории человечества - краткий миг. Этому предшествовал куда более длительный период вольных общин, в условиях которых человек и сформировался как вид и к реалиям которого он лучше всего и приспособлен. По сути, все последующие культурно-организационные наслоения можно с некоторой точки зрения считать даже извращением первичной природы человека - природы, куда более свободной и творческой, чем та, что считается допустимой нормой в иерархических обществах. Таким образом, власть так называемого естественного государства для человечества - никакой не родитель, а в лучшем случае пришлый воспитатель, силой выдернувший людские массы из природной естественности и силой же поместивший их в новую форму, пусть и более сложно устроенную, но значительно менее свободную.
Мир естественных государств, сформировавшихся на осколках первичного общинного мира, сделал на некоторое время существование охраняемых границ оправданным. Если вокруг реально много врагов, обществу куда проще и эффективней сражаться с ними лишь в узкой приграничной зоне, а не по всему объёму ареала. Однако, как я уже заметил выше, это правило действует лишь для сухопутных стран.
Наличие водных путей, которые никакая власть не может полностью контролировать, склоняет общество к иному, более свободному стилю жизни. При котором государство перестаёт быть носителем единой коллективной воли, и становится результатом консенсуса множества отдельных индивидуальных интересов. Восхождение морских цивилизаций к всемирному могуществу привело к тому, что стиль их жизни распространился всепланетно и стал доминирующим.
Освоение мирового океана как единого пространства, обеспечивающего торговые и культурные связи, привело к кризису всех сухопутных естественных государств, продолжавших жить по старому - замыкаясь в своих границах. Сегодня сухопутные страны, даже самые крупные, просто не могут выдержать конкуренции с потенциалом объединённого "морского" мира, устроенного на индивидуалистических началах. Прежние доводы, оправдывающие в глазах народа существование естественного государства - как защиту этого народа от внешних и внутренних врагов - в новых условиях в значительной утратили свою силу, и апелляция власти к ним всё чаще является манипуляцией, прикрывающей корыстные интересы правящей верхушки.
Однако, следует понимать, что даже если оно и так, то это совсем не будет означать обязательную быструю гибель авторитарных режимов и замену их на более соответствующие народным интересам. Так, мир свободных общин тоже далеко не сразу был вытеснен естественными государствами, однако долгое время продолжал существовать на их периферии, а, отчасти и внутри - всюду, где государствам было выгоднее не уничтожать его совсем, а использовать, поставив под частичный контроль. Поэтому разумно предположить, что и адаптация естественных государств к новым условиям также вполне возможна. В новых условиях такие государства могут продолжать своё существование как подчинённые элементы мировой торговой системы, сохраняя при этом относительную внутреннюю автономию.
Не зная конкретики, сложно сказать, к каким результатам это приведёт в каждом конкретном случае. Снизится ли уровень жизни населения вследствие возникновения двойной его эксплуатации - со стороны местной власти и обобщённого мирового капитала. Или, напротив, повысится - из-за индуктивного влияния со стороны мировой метрополии, проникновения в страну новых технологий - технических и управленческо-гуманитарных. Ужесточит ли власть политику пересечения границ - в тщетных попытках удержать наиболее образованный и активный элемент внутри государства - или наоборот смягчит, желая попытаться вместе с народом войти в ядро мировой цивилизации.
Впрочем, индикатор, который позволяет судить о наиболее вероятном будущем общества, находящегося под контролем того или иного естественного государства, всё же есть. И это - отнюдь не физическая близость страны к побережью мирового океана (как можно было бы подумать из вышесказанного). В наше время при наличии развитой мировой системы сухопутных и воздушных коммуникаций, а также глобальных информационных сетей, этот фактор уже утрачивает своё решающее значение (подробнее - см. видео "Почему одни страны богатые, а другие бедные"). Вместо него на первое место выходит иной фактор - уровень развития институтов, поддерживающих в обществе систему межличностных горизонтальных связей. Почему?
Потому что мировая система в полной мере готова кооптировать в себя лишь страны с ценностями индивидуализма, а индивидуализм становится продуктивной стратегией выживания лишь при наличии подобных институтов, защищающих его жизненные стратегии. В вертикально организованных же системах индивидуалистам не место, там они быстро становятся изгоями, отлучёнными от коллективной кормушки (за доступ к которой всегда следует платить включением в механизмы круговой поруки).
Однако, есть ли ещё более надёжный и простой индикатор, который, так сказать, можно было бы "пощупать руками"? Как оказалось и на удивление - да. И здесь я возвращаюсь к тому, с чего начал. Феномен границы - сущности, на которой держится само существование естественного государства - может иметь и вполне физическое воплощение. Физически разделяя мир на отдельные клетушки, переразвитая страта бюрократов получает возможность контролировать и подавлять индивидуальную активность людей, оставаясь сама "над ситуацией".
То количество физических преград - часто ненужных и бессмысленных, что вы видите вокруг себя в повседневной жизни, вполне отражают общий уровень бюрократического принуждения и паранойяльного желания физического контроля всех и вся. Чем выше, длиннее, капитальнее и бессмысленнее заборы, чем чаще и навязчивее запрещающие и предписывающие знаки в общественном пространстве - тем привычнее для общества отношение к отдельной личности как к маленькому ребёнку, который шага не может ступить без указаний государства-"родителя".
Ведь не доверяя людям в малом - их способности самостоятельно принимать рациональные, устраивающие всех решения - можно ли говорить, что власть будет готова доверять им и в большом - давая возможность выбирать её саму - и тем самым выбирать общее будущее? Разумеется, нет. Но бесконечно отодвигая от себя будущее всегда есть риск однажды безвозвратно оказаться в прошлом. И это - самое главное, что в таком случае следует помнить любому, кто держит границу там, где она уже никому не нужна.
Смотреть ещё по теме:
Сергей Цыпляев - Разумное ограничение свободы
Почему одни страны богатые, а другие бедные
ЖЖ giper - Страна Забория
Copileft: Иван Романов, Санкт-Петербург, октябрь 2019
Впервые опубликовано ВКонтакте 12 сентября 2019г.
Автор разрешает свободное воспроизведение материала с данной страницы при условии гиперссылки на источник.